Так получилось, что единственным оплотом независимости всех славян на Балканском полуострове всегда была именно Черногория. Эта маленькая страна, населенная гордыми людьми всегда отбивалась от всех своих врагов, включая даже турок в пору их наивысшего могущества с XV-XVII веков. Черногорцы никогда не знали иноземного ига. Заселенная еще в VI-VII веках сербами, явившимися сюда с севера по настоятельному приглашению византийских императоров, Черногория издавна составляла особую жупу (то есть волость), свободно управлявшуюся своими собственными жупанами и только номинально признававшую власть великого сербского жупана. Жупа эта издавна называлась Зетой, и на юге простиралась до самого города Дураццо (Драчь), находящегося сейчас в Албании; столицей блистающей Зеты был город Шкодер (Скутари). Нынешняя Черногория составляет северную часть этой древней Зеты.
Из Зеты произошла и знаменитая династия Неманичей (XII-XIV вв.), при которых сербское государство достигло высшего расцвета (столицей его был город Раса). Будучи родиной «сербских царей и самодержцев», как величал себя Стефан Душан Неманич (1336-55 гг) и его преемники, Зета обычно управлялась ближайшими родственниками сербского царя.
Но уже при последних Неманичах зетские волостели (уездные князьки) все больше и больше становились самостоятельными. В 1367 году после смерти последнего Неманича — Вроша, зетский волостель Больша провозгласил себя законным господарем Зеты. В руках его преемников территория Зеты значительно расширилась, завладев прибрежной полосой с городами Котор (Каттаро), Антивари, Дульциньо и Дураццо. Однако беспрестанные войны с Венецией скоро свели Зету к тем самым границам, в рамках которых она оставалась в течение целых четырех веков (до 1878 года).
Враги совершенно отрезали Зету от моря, оставив ей во владении только неприступные горные плато и долины. С тех пор (конец XV века) стало все больше и больше входить в употребление название Черногории; последнее объясняется вовсе не окраской ее гор, как думают некоторые, — горы Черногории состоят из известняков и скорее серого цвета, — а громадными лесными пожарами, столь обычными в эпоху войн: они, придавая стране черный вид пожарища, и послужили поводом к названию страны. Замкнувшись в диких горах, черногорцы хотя и обрекались на незавидное существование, но зато за своими утесами легче могли отстаивать независимость от другого врага — турок, который был еще страшнее венецианцев, так как давил не только свободу, но и веру.
Все правление преемников Бальшичей — Черноевичей (1427-1516 гг.) было наполнено борьбой с турками, которым удалось даже переманить на свою сторону брата последнего Черноевича, Георгия, — Стефана, принявшего со своими родственниками ислам; как все ренегаты, Стефан, переименованный в Станишу, сделался заклятым врагом черногорцев, как и все его потомство. Тяжело было тогда многострадальной геройской стране — со всех сторон окруженная врагами, удручаемая изменой своих же, она, казалось, была обречена на полное уничтожение.
Однако черногорцы не сдавались; мало того, несмотря на крайнюю скудость, оно, по мере сил, поддерживали просвещение, — и в 1484 году (значительно раньше, чем в российской Москве, и всего через 50 лет после изобретения Гутенберга) они завели в своей новой столице — Цетинье — первую типографию, где через 10 лет вышла первая печатная книга — «Октоих», или «Восьмигласник».
Между тем сами господари Черногории не верили в спасение страны, — и последний Черноевич, князь Георгий, под давлением жены-венецианки покинул родную страну и переселился в Венецию. Это произошло в 1516 году. Единственной властью в стране остался митрополит, незадолго перед этим перенесший свою резиденцию из занятого турками Скутари в Цетинье. Владыки Зетские издавна пользовались большим влиянием в Черногории; теперь им предстояла новая роль — роль правителей народа.
«Оставлю вам по себе митрополита Германа и преемников его, митрополитов, пока сам Бог не сотворит для вас чего лучшего, говорил, прощаясь с народом, князь Георгий. — Митрополит общий ваш отец и архипастырь. Прибегайте к нему в горе и радости, внимайте его советам. Поручаю ему герб, который употребляли в Бозе почивающие цари сербские, предки мои, и я сам…»
Таким образом черногорцы оставлены были на произвол судьбы. Но к тому времени из черногорца уже выработался тип неустрашимого, храброго воина, не теряющегося совершенно ни при каких внешних обстоятельствах и предпочитающего смерть постыдному плену. Черногория представляла тогда собой союз абсолютно самостоятельных племен, живших обособленно и нередко враждовавших между собой. Их объединяла только общая ненависть к «врагам честного креста», и для направления этой ненависти к достижению цели власти митрополита было вполне достаточно.
Целых 180 лет (1516-1697) во главе Черногории стояли владыки, выбиравшиеся из разных родов, составлявших костяк черногорского общества. Это была своего рода патриархальная теократическая республика, где даже у духовных лиц больше всего ценились храбрость, меткость в стрельбе и умение срезать наибольшее число турецких голов. Впрочем, не давая пощады врагам, озлобленные постоянным преследованием черногорцы и сами не просили пощады… Занятые войной, они с тех пор стали презрительно смотреть на всякий труд, считая его уделом женщин. И этот взгляд господствовал очень и очень долго… Только в ХIХ веке черногорскому царю Ноколаю I Негошу путем громадных трудов и личного примера удалось изменить это презрительное отношение к честному труду.
С начала XVIII века для Черногории началась новая эра, с этого времени начинаются сношения с единоверной Россией, которые постепенно делаются все теснее. Связи с Россией, с одной стороны, укрепили положение новой, правящей династии Петровичей, с другой — постепенно повели к исчезновению в Черногории прежнего патриархального быта и превращению ее в современное культурное государство.
Династия Петровичей из племени Негошей началась в 1697 году с молодого Ника Петровича, в монашестве Даниила, избранного 19-летним юношей на митрополичий престол. Молодому владыке с первых же шагов пришлось столкнуться с вековыми врагами родины. Изменнически захваченный в плен подгорицким пашой-потурчеником, он был осужден на кол. Турки согласились возвратить ему свободу только за значительный выкуп. Однако пока этот выкуп, с большим трудом собранный по всей Черногории и Герцеговине, был доставлен туркам, те повесили пленника за руки на центральных городских воротах, и в таком положении страдалец оставался в течение нескольких суток. Только по ночам христиане, подкрадываясь к нему и подставляя спины, могли облегчить мучения юного героя.
Этих страданий и предательства турок Даниил не мог позабыть всю свою жизнь. Вернувшись домой, он немедленно потребовал у народного собрания кровавой меры — поголовного истребления потурченников. Эта своего рода Варфоломеевская ночь была совершена в ночь под Рождество 1702 года. Несколько тысяч черногорцев-мусульман пало под ударами ятаганов своих собратьев. Случайно уцелели лишь несколько семей, да и те поспешили вернуться к христианству; потомки их и до сих пор сохранили фамилии, указывающие на бывшее когда-то потурчанство: это — Алеичи, Мухамедановичи и др.
Ошеломленные резней турки только через 4 долгих года собрались отомстить, но потерпели от героя-владыки страшное поражение, причем одних офицеров (бегов) попало в плен 36 человек. Даниил приказал их выменять на столько же… свиней.
Между тем весть о геройских подвигах горных черногорских орлов достигла и России, — и Петр Первый отправил на Черную гору своего посланника с предложением напасть на общего врага Креста. За эту помощь Петр обещал новым союзникам «награду от нашего Бога и милость от нас». Черногорцы с радостью откликнулись на призыв. В самый разгар военных действий пришло печальное известие о том, что русские заключили с турками мир: это было как раз после несчастного Прутского похода. «Дошли недобрые вести, — поется в одной черногорской песне, — что Петр помирился с турками не по воле, а по неволе. Заплакал и стар и млад: всяк жалел царя православного»…
Покинутые союзниками, черногорцы опять были оставлены на произвол судьбы, в жертву беспощадного врага. Новый ренегат, великий визирь-паша Тьюприлич, коварно заманил к себе многих черногорских главарей и всех перерезал, затем с огромной армией вторгся в Черногорию и дотла разорил ее, начав со столицы — Цетинье. Несколько сот слабых старцев, женщин и детей укрылись было на венецианской территории. Но торгашеская республика, хотя и кичившаяся своим рыцарством, поспешила выдать их врагу, — и несчастные были зарезаны, кроме нескольких красивых девушек и мальчиков, отправленных в турецкие гаремы.
Когда Петр Великий узнал о бедствиях своих бывших союзников, он горячо откликнулся, обещая денежную помощь. Тогда владыка Даниил отправился в Россию (это было в 1715 г.) и здесь получил 160 золотых медалей для раздачи храбрейшим и 10000 рублей на помощь разоренным и восстановление церквей. Кроме того, каждые три года была обещана субсидия в 500 р. С тех пор Черногория до самого начала ХХ века получала от России денежную помощь, со временем достигшую суммы 100 тысяч рублей (кроме самых разнообразных единовременных подарков, к примеру, полностью снаряженного парохода «Ярослав», 30 тысяч рублей с патронами для ружей в 1895 году, хлеба и прочего). Впоследствии князю Николаю удалось заручиться денежной помощью и Австрии (до 30 тысяч гульденов в год на улучшение внутренних путей сообщения).
Обласканный Россией, Даниил по возвращении домой посвятил себя внутреннему устройству родины. При нем стал исчезать старинный обычай кровной мести; государственный строй стал терять свой племенной характер, и со временем вместо племен самое главное и даже господствующее значение приобрели так называемые нахии — территориальные округа, управлявшиеся воеводами и сердарями. Личные заслуги Даниила, несмотря на его суровый нрав, привели к тому, что отныне владыки стали избираться только из его рода — Петровичей, и сан митрополита стал полностью наследственным. Это быстро подготовило создание крепкой светской власти князя, выбранного из той же самой династии.
Итак, после смерти владыки Даниила (наступившей в 1735 году) его прямым преемником был выбран его племянник Савва, правивший с перерывами до 1782 года. В правление его в Черногории появился самозванец Стефан Малый, называвший себя законным императором российским Петром III. Когда вести о нем дошли до Екатерины II, она послала было князя Долгорукого заманить его в Россию, но черногорцы, которым храбрый, распорядительный и добрый Стефан пришелся по душе, наотрез отказались выдать самозванца русским. Впрочем, Стефан оказался не страшен для Екатерины и через 6 лет правления был убит слугой-греком. Власть опять вверили слабому, неспособному Савве.
В 1782 году после смерти Саввы владыкой стал его племянник Петр Петрович (Святой), при котором, кроме обычной войны с турками, черногорцам пришлось сражаться и с французами, завладевшими Венецией и ее далматинским побережьем. Черногорцы успешно тогда захватили Боку Которскую, прибрежную область, издавна принадлежавшую прежней Зете. Население ее открыто высказывалось было за полное присоединение к Черногории, но император Александр I приказал отдать Боку Австрии, которая владела ей без всякого права до самой Первой мировой войны.
Тогда же в руки Австрии попала и другая чисто славянская область — древний Дубровник, республика, основанная еще в IХ веке, а в ХIV достигшая высокой степени материального и духовного развития. Это был центр просвещения юго-западного славянства и, вместе с тем, центр морской торговли вроде Венеции, с которой Дубровник одно время вполне успешно конкурировал. Как и все вообще Далматинское побережье, Дубровник давно уже принял к тому времени католическую религию, хотя со славянским богослужением, — и эта религиозная рознь принесла маленькой республике много вреда в столкновениях с сербами.
Вместо того, чтобы вознаградить черногорцев за самоотверженное послушание, император Александр I лишил их даже обычной субсидии, и только его преемник, император Николай I, возобновил ее, приказав уплатить, и даже с лихвой, и за пропущенные года.
Владыка Петр заботился о просвещении родной страны, он издал в 1798 году первый писанный «Законник» (свод законов). Но попытки его превратить Черногорию в европейское государство разбивались об упорство его сограждан, отказавшихся платить любые подати. «Если бы хотели мы быть данниками, то платили бы всю дань Турции! » — заявили они.
Суровые, гордые воины, замкнувшиеся в своих горных ущельях, видимо, были вполне довольны своей участью и, подобно настоящим древним спартанцам, упорно отклоняли все попытки к введению культуры: битвы с врагами всецело занимали их помыслы, и мирный труд вызывал у них только презрительный смех. Однако дух гражданственности все-таки постепенно стал проникать на Черную гору, — и при преемнике Петра Святого, его племяннике — Петре II (1830-1851 гг), рукоположенном в Санкт-Петербурге, подать все-таки была введена. Беспрерывные войны с турками не мешали и этому владыке заботиться о приведении страны в более культурный вид; так, им были улучшены пути сообщения, восстановлена древняя типография, исчезнувшая было в XVIII веке, и прочее.
Вместе с тем при Петре II развилась торговля Черногории, и преимущественно с Австрией, а это, в свою очередь, усилило стремление Черногории к морю, от которого она еще в середине XV века была полностью отрезана. Точно так же как и при всех предшественниках владыки Петра, в его правление не прекращались ожесточенные войны с турками и столкновения с албанцами. Отчаявшись победить «горных орлов» в открытом бою, турки пошли было на хитрость и сделали Петру заманчивое предложение — восстановить Черногорию в пределах прежней Зеты, но при условии отдать ее под покровительство султана. Но гордый рыцарь-монах резко отклонил это предложение.
«Пока меня поддерживает весь народ, единодушно избравший меня владыкою, — отвечал он великому визирю, — султанский берат мне совершенно без надобности, а вот тогда, когда меня покинет мой народ, то и берат не поможет! ». При таком ответе турки рассвирепели и снова накинулись на горсть смельчаков, но и на этот раз не смогли сломить их упорства.
Стратегические способности и политическая проницательность владыки из рода Петровичей подготовили Черногорию к новому перевороту. Наследник Петра II, племянник его Даниил уже отказался от монашеского звания, и с согласия Императора Николая провозгласил себя светским князем. На следующий же год после своего вступления на высочайший престол князь предложил черногорскому сенату, состоявшему из представителей отдельных родов и племен, первую писаную конституцию страны. Согласно конституции, Черногория признавалась светским государством под прямой наследственной властью князя из рода Петровичей. Митрополит должен был быть избран также из племени Негошей, Петровичей, или других семей. Конституция была беспрекословно принята сенатом и народом.
Правление Даниила продолжалось недолго: в 1860 году он пал от предательской пули своего же подданного. На престол должен был бы вступить его брат, Мирко Петрович, храбрый воевода, прославившийся в битвах с турками. Но будучи неграмотным, он добровольно уступил власть своему старшему сыну Николаю, воспитывавшемуся в Триесте и в Париже. Благодаря своим дипломатическим способностям, а также родственным связям не только с Россией, но и с Италией и даже германскими государствами, Николаю I удалось более чем вдвое увеличить территорию своего государства и получить желанный выход к морю: Черногория завладела полосой почти в 100 километров Далматинского побережья с городами Дульциньо (Улцынь) и Антивари (Бар). Правда, ее права на море были сильно ограничены Австрией, однако постепенно этот стеснительный контроль исчез.
При Николае I Черногория получила настоящую Конституцию, завела почту, телеграф, флот, постоянную армию, школы не только для мальчиков, но и для девочек, словом, вполне приобщилась к культурным державам, и казалось, что будущее этой геройской страны обеспечено. Затаенной мечтой черногорцев было восстановление древней Зеты с городами Коттаром и Шкодером, но этой мечте помешала Первая мировая война, положившая конец независимости Черногории и способствовавшая включению ее в так называемое Королевство сербов, хорватов и словенцев, переименованное позже в Югославию. С этого момента начинается новая эпоха в истории Черногории, хоть и более короткая, но гораздо более динамичная.